Однажды в МПТ приехал директор техникума из Болгарии, вручал болгарские комсомольские значки ДКМС. С тех пор и до призыва в армию  я носил сразу два комсомольских значка - как говорится: "Ни гроша и вдруг - полтина".. Хотя взносы платил по-прежнему - только в одной организации.

Было это в неюбилейную 46-ю годовщину комсомола, когда мы только-только начинали учёбу в МПТ. На самом первом комсомольском собрании группы наши комсомольцы почему-то захотели выбрать меня комсоргом (наверно потому, что никто из них не хотел, чтобы его самого выбрали?). Но этого им не удалось по самой простой причине – в отличие от них я не был комсомольцем, и это тогда почему-то всех удивило. Но не меня, потому что я-то знал, почему я в своё время не попал в комсомол.

До техникума я учился в 549 школе, и когда, как и мои одноклассники по 7-му "В", достиг 14-летнего возраста, попал под плановую компанию по приёму в комсомол. В отличие от приёма в пионеры, когда нас всех одним гуртом свезли в какой-то музей к чёрному мытому паровозу и всем сразу повязали красные галстуки, купленные нашими родителями - для приёма в комсомол сначала нужно было собственноручно написать заявление, желательно без ошибок. Наш классный руководитель Ольга Ильинична Деревянчук раздала бланки заявлений тем, кто по возрасту и по прочим важным признакам созрел для такого ответственного шага, и мы стали их заполнять, подглядывая друг у друга – что там нужно писать.

Я уже полностью написал своё заявление, но, видимо, "свыше" (судьба, рок, провидение или что там ещё выше?) было принято решение, что мне ещё рано менять пионерский галстук на комсомольский значок. Кто-то наябедничал Ольге Ильиничне, что я будто бы отказываюсь писать заявление. Она, не разобравшись в чём дело, начала меня "прессовать", обещая всяческими карами убедить в необходимости совершить этот важный для меня и всей страны шаг. Кончилось тем, что я на глазах у неё порвал уже заполненное заявление и отказался заполнять новое. Это, видимо, была спонтанная, но совершенно не логичная реакция на её угрозу применить санкции (в таких случаях говорят: "вожжа под хвост попала"). Увидев заполненное, но уже порванное заявление о приёме в комсомол, Ольга Ильинична поняла свою ошибку, но… Как в таких случаях говорят в узких дипломатических кругах: "После публичного обозначения своих позиций сближение сторон оказалось невозможным…"  Одним словом – моё восхождение по "карьерной лестнице" (октябрёнок - пионер - комсомолец), было прервано по недоразумению.

Поэтому так и не удалась попытка моих однокурсников из МПТ избрать меня комсоргом на первом же курсе. Наверно, всё же не очень-то и хотели, потому что могли бы выбрать комсоргом, не требуя от меня обязательного вступления в комсомол. Через сорок с лишним лет такое оказалось вполне возможным – ведь, выбрали председателем одной известной партии одного известного человека, который никогда не был и не является её членом сейчас, не платил и, видимо, не платит членские взносы, однако – он её Председатель. Но я и не претендовал на то, чтобы стать Начальником всего комсомола – только комсоргом и только в отдельно взятой группе студентов МПТ. Впрочем, тогда, всё-таки, были другие времена, другие нравы – могло бы и не пройти.

Через год все, видимо, уже подзабыли о той первой попытке и снова хотели выбрать меня комсоргом группы. И снова та же причина не позволила им это сделать. Тут нам помочь решил освобождённый секретарь комсомольской организации нашего техникума Женя Сурмачев – он уговорил меня написать заявление и поехать в райком ВЛКСМ для приёма в комсомол.

В райкоме, в "предбаннике", стайка школьников зубрила устав и вспоминала, сколько стоит килограмм чёрного хлеба и сколько орденов у комсомола. Всю эту неугомонную ватагу четырнадцатилетних кандидатов загнали в комнату, где заседала комиссия, и через минут пять из неё вышли счастливые новообращённые комсомольцы. Меня придержали и пропустили ещё одну ватагу – уже из другой школы, прибывшую позже меня, но зато коллективно. И эти тоже выскочили, пробыв в комнате не более пяти минут.

Наконец, пришла и моя очередь. Я торжественно-приподнятый встал напротив длинного стола, за которым сидели члены комиссии, кратко рассказал свою недлинную биографию и приготовился отвечать на всякие умные вопросы. Но вопросы посыпались не историко-политико-кулинарные, типа, когда был тот или иной съезд комсомола, сколько стоит килограмм ржаного хлеба, как обстоят дела у Чомбе или у Мобуту, а какие-то обличительно-обвинительные: почему у вас в техникуме в стенной газете выжигают сигаретами на фотографиях глаза, почему не работает радиоузел, почему не вовремя сдают комсомольские взносы…

"Сыпал" меня "убойными" вопросами какой-то принципиальный работник райкома комсомола, который сидел за столом крайним слева. После такого обвинительного "наезда" не в комсомол принимают, а отправляют в длительную командировку на лесоповал в тундру. Почувствовав несправедливость этих нападок, в очередной раз взбунтовалось моё подсознание, и вместо того, чтобы оправдываться, посыпать голову пеплом и обещать всё тут же исправить, я спросил этого "левого уклониста": "И что - это всё я натворил?" Не догадался тогда – надо было ещё спросить про часовенку, разрушенную во время татаро-монгольского нашествия. Не дожидаясь приглашения покинуть их "благородное собрание", я ушёл сам, чтобы больше не возвращаться в это неприветливое место. Как потом оказалось, это была личная месть мелкого комсомольского чиновника, того самого "левого уклониста", сидевшего крайним слева за столом комиссии, но, правда, не мне лично, а нашему техникуму, в котором он, незадолго до этого, не слишком ласково был принят во время его неофициального "рабочего" визита.

Но "свыше" (судьба, рок, провидение или что там ещё выше?), видимо, всё же было мне предопределено трижды повторить мою попытку вступления в комсомол, потому что Женя Сурмачев, с удивлением узнав, что поздравлять меня не с чем, уговорил меня сделать ещё одну попытку. Я долго отнекивался, а потом согласился, но с условием – один вопрос от приёмной комиссии "не в тему", и мы больше этой проблемой никогда не занимаемся.

На этот раз Женя решил поехать вместе со мной. Когда через неделю я снова стоял на "лобном месте" в райкоме комсомола, он о чём-то пошептался с председателем комиссии. Так и не получив ни одного вопроса от комиссии, я был принят в этот такой временами недоступный союз молодёжи.

Сразу после этого события в группе провели комсомольское собрание и меня выбрали комсоргом, нарушив при этом правило, по которому в комсорги можно выбирать с комсомольским стажем не менее одного года. Видимо, засчитали тот год, который прошёл с первой попытки (это когда меня безуспешно пытались избрать комсоргом)...

А в это время – королева Великобритании Елизавета Вторая наградила членов группы "Битлз" орденом Британской империи; Соединённые Штаты захлестнула волна активности НЛО; в Алжире в результате переворота к власти пришёл Хуари Бумедьен; в Кашмире начался 2-ой Индо-Пакистанский конфликт; во Франции Шарль де Голь снова стал президентом; братья Стругацкие закончили повесть "Понедельник начинается в субботу"; Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга совершил военный переворот и стал президентом Демократической Республики Конго... Жизнь продолжалась…

Анекдот не совсем в тему, но зато про комсомол:

(цитируется из недр интернета): 

В армии политрук разъярённо кричит комсоргу взвода: "Сейчас же исключить рядового Иванова из комсомола за его самоволку!"

Комсорг: "Но Иванов не комсомолец".

Политрук: "Что?! Срочно принять в комсомол и сейчас же исключить!!"

  ДАВАЙТЕ ВСПОМИНАТЬ...